Я – тот единственный русский, который работает с Большим театром, и через несколько дней новая премьера. Это будет очень красиво. В этом моя внутренняя гармония – гармония трудоголика, человека, который работает бесконечно.

– Для тебя по-прежнему контраст – самое важное в моде? «Надругаться над сознанием » – это до сих пор так?

И.Ч.: Я очень контрастный. Когда я работаю в своем рабочем кабинете, у меня всё время звучит современнейшая электронная музыка. Через полчаса я оказываюсь у себя дома – раздеваясь, принимая душ, я слушаю виниловые пластинки: Roxette, молодой Майкл Джексон, уникальный Элтон Джон. Контрасты – это история нашего восприятия своего сознания через бескомпромиссность. Рождая в своем кабинете продукт следующего десятилетия как минимум, я наполняю себя современной музыкой. Приходя домой, я немножко окунаюсь в самого себя, возвращаю себя в некую адекватную человечность. Поэтому контрасты – это важная история дизайна, которая даёт нам возможность быть разными.

– В интервью ты часто говоришь, что тебе никто никогда не помогал. Сейчас молодые люди авантюризмом и решимостью твоего поколения зачастую не обладают. Где взять силы, эмоции, мотивацию, чтобы открыть свой собственный бренд, дело, чтобы не терять вдохновение?

И.Ч.: Когда я немножко возвращаю себя в себя, я понимаю, что мой путь, всегда был парадоксально разным, и он не должен быть примером. Я на один день поехал в Москву и остался в Москве навсегда.
Я за долгое время одел самых красивых женщин мира, отказался от очень многих контрактов в Италии, во Франции. Я верил в то, что я должен быть здесь и это моя миссия.
Все мои 12 шоу в Париже показали, что я разработал очень современный дизайн. Тогда люди вставали, рукоплескали, иногда плакали. Я работал 24/7 и продолжаю так работать. Если молодое поколение это услышит, воспримет и будет таким же, то, наверное, у них всё получится.

– По тебе никогда не видно, что ты справился с каким-то форс-мажором, но они же наверняка бывают. Как Игорь Чапурин преодолевает трудности, что он делает в это время?

И.Ч.: Я иногда задумываюсь, что одиночество помогает не делиться. Потому что когда ты делишься, ты начинаешь немножко раскручивать странную диафрагму каких-то историй. От меня зависит большое количество людей. Они меня любят. Они со мной очень много лет. Кто-то очень много десятилетий. Я их капитан. Я не могу себе дать возможности показать ни одну из своих слабостей, которых у любого человека очень много. Поэтому я отважный капитан, и я объездил много стран…

– Тебя никогда не видели танцующим – я говорю о профессиональных занятиях. Откуда такая сумасшедшая любовь к классическому балету? Как это началось?

И.Ч.: Провокация (смеется). Я влюбился в балет через прекрасного человека, который танцевал балет. Эта любовь дала мне возможность полюбить этот вид искусства. Сейчас она бесконечна в своих прогрессиях и проявлениях.
Я уникально счастлив тем, что всё нынешнее поколение премьеров Большого театра, Ла Скала, Ковент-Гардена это мои друзья, потому я с ними познакомился, когда мы были в кордебалете, когда мы были просто маленькими мальчиками и девочками. Когда мы работаем вместе, я проецирую эту любовь, конечно, через танец. Удивительно то, что балет – во многом козырь для развития: язык танца даёт бесконечную возможность проявления своих чувств молча. Потому что костюм – это молчание; костюм – это динамика, это цвет, но это молчание. А эти ребята мне в этом помогают языком танца.
Сейчас я могу сказать, что создал костюмы для лучших танцовщиков мира. Это восхитительно, потому что это меня облагораживает и развивает, даёт очень большие возможности.
Вы знаете, когда недавно очень близкий мой человек – лучшая балерина мира и Большого театра Света Захарова – меня везла в машине домой, и мы много болтали, мне хватало здравомыслия понимать: кто меня везёт и что со мной происходит. Я рад, что эти моменты мне даёт судьба, что это возможно. И это говорит только о нашей «породистости», о нашем восприятии друг друга. Значит, я в рамках своей профессии дал себе такую возможность щеголять по ночной Москве с лучшей балериной мира, болтать с ней не о балете.

– Сейчас в тренде балеткор (стиль повседневной одежды, заимствовавший некоторые элементы балетных костюмов). Очень много балетного входит в моду. К примеру, Мария Грация Кьюри обожает балет, приглашает даже на показы танцовщиков. Как ты считаешь, надо ли из балетного искусства и театральных костюмов что-то делать для простых людей?

И.Ч.: Парадокс начала ХХ века, когда Дягилев привлекал на удивление Европы лучших художников России (а потом уже и Европы), эти истории очень влияли на моду, но это была наивность начала ХХ века. Практически все художники, которые работали с Бакстом изменили моду, включая Шанель, которая также любила работать с Дягилевым и делала уникальные истории в русских балетных сезонах. История балета такова, что лучшие художники мира связаны с балетом. Это и Версаче, и Готье, и Алайя – лучшие мировые творцы, которые соприкоснулись с этой удивительной культурой танцев.
Время меняется. Я не думаю, что сейчас возможно влияние балетного костюма современных фешн-дизайнеров на моду. С другой точки зрения, то, что я сделал с Прельжокажем «Лебединое озеро» и эти удивительные пачки в стиле оригами – они заказываются нашими клиентами ровно так же, как те удивительные костюмы, в которых Бейонсе открывала свое шоу, в которых были принты из моей коллекции «Лолита».
Но я не хотел бы говорить о том, что сейчас балетный костюм может влиять на современную моду. Современный балетный костюм, который делают фешн-дизайнеры, прежде всего влияет на развитие современного балета. Балет должен развиваться и не должен стоять на месте. Это то гуттаперчевое искусство, которое гораздо сильнее оперы с точки зрения своей свободы. И фешн-дизайнеры здесь сопроводители той чудо-энергии, которая будет давать современному балету возможность бесконечно двигаться вперёд на бешеной скорости и удивлять своих зрителей открытостью, лёгкостью, сложностью, философией.
У меня сегодня была удивительная репетиция в Большом театре, когда Патрик де Бана, который ставит «Минотавра», где я делаю костюмы, пытался классическую танцовщицу Большого театра феноменальной красоты заставить возненавидеть зал в финале, потому что она – мать Минотавра, она королева. И он попросил её сделать так, чтобы люди рыдали…
Балет сейчас – это потрясающий вид искусства, который гуттаперчев и шедеврален в своей пластичности. И фешн-дизайнеры, конечно, здесь в помощь.